Тимофей Перевезенцев

[Тимофей Перевезенцев]

Этого человека невозможно представить без двух вещей: материальной (это буденовские усы) и моральной (могучий оптимизм). Человек с американским именем Вили и русской фамилией Токарев. Всем привет. Сегодня по списку – Вилли Токарев, но как то, лично я, поэтом его назвать не то чтобы не могу,  а просто неудобно, что ли перед  Высоцким, Розембаумом, Кругом.  Повторюсь, это сугубо мое мнение, подбирая материал к этой теме, обнаружил еще множество мнений, моему противоположных.  Поэтому не буду «букой». С Днем Рождения Вилли! Чубчик кучерявый Бабы любят чубчик кучерявый, Всюду бабы падки до кудрей- Как увидят чубчик кучерявый- Замурлычут ласковей, добрей. Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый Да ты не вейся на ветру. Ах, карман, карман ты мой дырявый, Да ты не нра-, не нравишься вору. Где найти мне сорок миллионов- Я бы все их бабам раздарил, Ах, ты, чубчик, чубчик кучерявый, Ах, зачем меня ты разорил. … Но однажды женские кудряшки Так вскружили голову мою, Что ночами снились мне барашки, И с тех пор пою я и пою и пью! … Но недолго чубчик и кудряшки Миловались с ночи до утра, Подвела дыра моя в кармане, Подвела карманная дыра. … Мне кудряшки подло изменили, Соблазнились с лысой головой, Там карманы золотом звонили, А мои по-прежнему с дырой. Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый Да ты не вейся на ветру. Ах, карман, карман ты мой дырявый, Да ты не нра-, не нравишься вору. Вот, например поэзию Вилли сравнивают с Асадовской. Принято считать, что Асадовская фраза «в перерывах между боями писал стихи» - некоторое преувеличение, фигура речи. Действительно, трудно себе представить поэта, ловящего вдохновение между боем и похоронами павших товарищей. Однако поэзия Эдуарда Асадова рождалась сначала между боями, потом, а позже, в госпитале – между операциями. И слушателями его поэзии часто оказывались люди случайные, попутчики, соседи: Порой напарник приподнимет бровь И скажет вдруг: – Не посчитай за службу, А ну, давай прочти-ка нам про дружбу! – И улыбнётся: – Ну и про любовь… Конечно, у Эдуарда Асадова и Вилли Токарева – разная аудитория. Но многие интонации у обоих поэтов – общие. В асадовских строках: И вот, когда дыханье пропадает, Уходят силы, а сознанье – дым... Тогда для смерти время наступает И смерть пришла за сердцем за моим. Да не сумела, не остановила…, или в его словах о «мальчишечьей душе» видна открытость, свойственная Вилли Токареву и в «лирической», и в блатной поэзии. Обоих поэтов интересуют прежде всего «простые люди», которые не очень-то разбираются в словесных изысках и к слову, даже художественному, подходят просто и прямо. В одном из интервью Токарев рассказывал, как однажды в Сибири под давлением незнакомцев ему пришлось отправиться на неизвестную «хазу». Попутчики, а скорее похитители молчали. Но за столом они разговорились, оттаяли, открыли душу – и оказалось, что у них тоже чувства, переживания, проблемы. И Вилли Токарев спел для них не по принуждению, за большие деньги, а с удовольствием. И когда, переполняемый впечатлениями, он вернулся в отель, то написал песню о своих случайных знакомых – она называлась «Зек». Это песня – тоже обращение поэта к читателю, к слушателю на привычном собеседнику языке. «Я пишу о людях», - эти слова Вилли Токарев повторяет часто, они выражают одну из главнейших идей его творчества. Эдуард Асадов говорил о том же: «Темы для стихов беру из жизни. Много езжу по стране. Бываю на заводах, фабриках, в институтах. Без людей жить не могу. И высшей задачей своей почитаю служение людям, то есть тем, для кого живу, дышу и работаю». Одну из книг поэт так и назвал – «Я люблю навсегда». «Люблю», «любимые» - слово, повторяющееся у Токарева чаще прочих. Поспели вишни Поспели вишни в саду у дяди Вани. У дяди Вани поспели вишни. А дядя Ваня с тётей Груней нынче в бане. А мы с друзьями погулять как будто вышли. А ты Григорий не ругайся, а ты Петька не кричи, А ты с кошёлками не лезь поперёд всех! Поспели вишни в саду у дяди Вани! А вместо вишен остался один смех Ребята, самое главное спокойствие и тише, А вдруг заметят да не заметят? А коль заметят мы воздухом здесь дышим!  - Сказал с кошелками соседский Петя. … А ну-ка, Петька, нагни скорее ветку, А он черешню в рубаху сыпал, И неудачно видно Петька дёрнул ветку, Что вместе с вишнями с забора в садик выпал. … Пусть дядя Ваня моет спину тёте Груне В колхозной бане на мичигане, Мы скажем дружно спасибо тётя Груня! А дядя Ваня? И дядя Ваня! А ты Григорий не ругайся а ты Петька не кричи А ты с кошёлками не лезь поперёд всех Поспели вишни в саду у дяди Вани А вместо вишен остался один смех Можно Токарева за это не любить, но он никогда не стеснялся своего общения с криминальным людом. Вот фрагмент его интервью на эту тему: «Я часто перед такими людьми выступаю, в их заведениях бываю. Среди них есть очень хорошие, порядочные люди. Ведь если человек украл, это не значит, что он плохой. Я знаю многих людей, которые воспитанные, интеллигентные, да? А на самом деле - такие гниды, от которых тошнит, просто в дрожь бросает, какие они гнилые... И наоборот, среди тех, про кого говорят, что они бандиты или воры, есть люди прекрасные. У них свои неписаные законы. Но я встречал среди них и негодяев тоже, среди блатного мира. В Мурманске лет пять назад я пришел, отпел концерт в ночном клубе. Заранее была оговорена сумма, и эти негодяи мне ничего не заплатили, даже за дорогу. Я сам купил билет и уехал. Но таких негодяев в этом, криминальном, мире очень не любят. Вы знаете, я не считаю для себя зазорным выступить на зоне, в тюрьме, в детской колонии. Иногда я бесплатные концерты даю». Это все так. Токарев, как Шаляпин, побывал и в американских тюрьмах, и в российских (и даже в турецкой был). По словам Токарева, в заграничных тюрьмах зеки-зрители ведут себя свободнее, чем у нас. Почти всегда во время этих посещений он обедал с зеками за одним столом, они рассказывали ему свои истории, а он на основе этих рассказов писал песни: Я мальчишка седой, За решеткой сижу И с тоскою гляжу На свободу, И сдержать не могу я слезу. Есть хотел, хлеб украл, А закон покарал Так жестоко. Восемь лет мне сидеть, Кудри темные стали седеть. Ой-ой-ой![…] Если когда-то Вилли Токарев должен был искать слушателя для своих песен, сначала эмигрируя из Ленинграда в «глубинку», а потом – в Америку, то теперь он может себе позволить не зависеть ни от массовых вкусов или стереотипов, ни от рыночно-коммерческой цензуры, сменившей советскую идеологическую, ни от «злобы дня», ни от своего широко растиражированного поп-имиджа исполнителя «русского шансона» или стилизованных «блатных» песен. Он пропагандирует наследие звезд мировой эстрады и великих биг-бендов «легкой музыки». Стаканчики Помню в детстве я приучен был к стаканчикам, Молоком из них поила меня бабушка, Симпатичным и послушным был я мальчиком, И любил играть я с бабушкою в ладушки. Бабка щедро наполняла мне стаканчики, Рыбьим жиром, киселем да простоквашею, И от этого я крепким стал пацанчиком, Хвастал силою своей перед папашею. Ах, веселые, граненые стаканчики, В вашем звоне узнаю я ресторанчики, Ваша музыка как лучшее лекарство, Вы министры вино-водочного царства. Помню в юности ударился в загул я Пил стаканами любимую "Столичную" Бабы липли белокожие и смуглые А здоровье было, эх, всегда отличное Мне стаканчик неизменно был товарищем Даже в картах, даже в пляске был наполненным Я был весел, было некогда мне стариться И метал вокруг себя я гром и молнии А теперь я записался в стариканчики И друзья мои клопы да тараканчики Позабыл совсем дорогу в ресторанчики Запылилися граненые стаканчики К черту всех врачей и их советы вечные Я отказываюсь пить бурду аптечную И налью стаканчик чистой русской водочки Астраханскою закушаю селедочкой Ах, веселые, граненые стаканчики Вы вселяете надежду в стариканчика Только водка лучше всякого лекарства Королева вино-водочного царства. Материал: 1.   Портал «Музей Шансона» 2.   Оф. Сайт http://www.willitokarev.ru/